Петр Киле - Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

              АСПАСИЯ
Насколько быстро совершился первый
Поход на Самос, долгим оказался
Второй нежданно. Месяц уж прошел,
Пора бы всем вернуться, только вести
Приходят скудные, как Пифия
Бормочет нехотя посланья бога.

               ФИДИЙ
Все ждали поначалу с нетерпеньем,
Как окончанья бега колесниц,
И видя будто, как Перикл эскадру
Самосцев, возвращающихся вспять
Из-под Милета, втайне поджидает,
И только бы Софокл успел придти
С Хиоса с подкрепленьем. Не успел?

              ПЕРИКЛ
Союзники поэта привечали
Пирами, но не строем кораблей.
А хуже поступили мы, как видно.
Нас было меньше, все ж, вступив в сраженье,
Самосцев обратили в бегство мы;
Но в бегстве те добрались до Самоса,
Оставив нам торговые суда.

             АСПАСИЯ
Мелисс, философ, нас перехитрил!

               ПЕРИКЛ
И вот мы гавань перекрыли с моря,
К осаде верной перейдя надолго.
Софокл привел не много кораблей.
Поэт прекрасный, но стратег неважный,
Да тут вина союзников: Хиос
И Лесбос не хотят войны с Самосом, -
И все ж поэт их удержал в союзе.

              АСПАСИЯ
Но в долгом деле не всегда удача
Сопутствует. И вдруг пронесся слух:
К Самосу финикийский флот идет,
Да с персами, с которыми Афинам
Из-за Милета вновь вступить в войну
Имело б смысл лишь к усиленью Спарты.

               ПЕРИКЛ
Опасность грозная. С эскадрой вышел
Я в море и поплыл навстречу ей.

               ФИДИЙ
И слух, посеявший в Афинах страх:
Мелисс эскадру нашу разгромил
У входа в порт. Увы! Что там случилось?

              АСПАСИЯ
Мелисс опять перехитрил Перикла?

               ПЕРИКЛ
Он разгромил Софоклову эскадру
У входа в порт и вновь обрел свободу
До возвращенья нашего назад -
Опасность с юга оказалась ложной.
Мы снова город осадили с моря
И с суши тоже, островом владея, -
Так девять месяцев прошли в ученьях.
Хотя и дорого, Морской союз
Мы сохранили; сберегли и жизни
В осаде долгой, но не в девять лет.

             АНАКСАГОР
Перикл красноречив всегда нежданно.
Речь распускается цветком живым,
Невиданным; ему ж внимая, веришь,
Как смыслу нынешней надгробной речи.
Аспасия, ты помнишь, повтори!

              АСПАСИЯ
Уход из жизни молодых людей
Сравнить бы можно только лишь с потерей,
Что ощутили времена бы года,
Когда бы отняли у них весну.
Но те, кто пал в бою, бессмертными
Все стали и подобными богам.
Мы, смертные, не видим ведь богов,
Но знаем, существуют, замечая,
Какие почести им воздаются,
Какое благо нам они даруют.
Так, павшие за родину герои
И заслужили почести, и благо
Великое для нас, живущих!
        (От самой себя.)
                                                  Но
Не все из женщин, что несли цветы
И ленты к победителю Периклу,
Растроганно внимали. Эльпиника
Съязвила зло: "Деяния твои
Прекрасны и достойны удивленья!
Отправил на смерть стольких храбрецов.
И ради же чего? Надеть ярмо
На братский и союзный с нами город?
Мой брат Кимон сражался тож бесстрашно,
Но он ведь побеждал врагов Эллады -
Как персов, так и финикийцев!"

               ПЕРИКЛ
            (со смущением)
                                                          Да-а.
Что было мне ответить ей? "Не стала бы
Старуха мирром мазаться", - призвал
Я Архилоха, пусть звучит жестоко.
Ведь старость подступает неизбежно,
Как юность ни цвела бы красотой.
Ведь Эльпинику помню я такою,
Как Полигнот ее изобразил,
И счет годам бегущим в ней я вижу,
Остерегаясь ныне, словно Мойры.

            АНАКСАГОР
Перикл! Быть может, и меня боишься?

               ПЕРИКЛ
О, нет, учитель! Старость, словно боги,
Почтенна в мудрости своей, влекущей
Нас, смертных, к  тайнам бытия земного.

              АСПАСИЯ
Ну, так, я молодой сойду в аид,
А ты, Перикл, живи! Почтенна мудрость
Особенно с годами у мужчин,
Но отнюдь не у женщин с видом Мойры.

              ЕВРИПИД
Что павшие за родину бессмертны
Во славе вечной, в том сомнений нет;
Подобны ли богам? Как явь и сон?

             АНАКСАГОР
Но слава на земле, среди живущих
Сияет, словно солнца луч в листве,
Не проникая до глубин аида,
Где вечный сумрак поглощает тени,
И жизни нет, там торжествует смерть.

              АСПАСИЯ
А что же нам мистерии даруют?

              ЕВРИПИД
Еще вопрос, какой мы не решим
Без посвящения.

            АНАКСАГОР
                              И здесь ведь тайна.
И с тайной посвященные в аид,
Как смертные уходят в муках тщетных,
И нет вестей оттуда и от них,
Что обрели бессмертие, как боги.

              АСПАСИЯ
Из посвященных здесь у нас Перикл
И Фидий. Но хранить вам должно тайну,
Мы знаем, свято.

               ЕВРИПИД
                                 Только вы скажите,
Пройти ли мне, иль ей чрез посвященье?
В том будет ли какой-то высший смысл?
И жизнь моя изменится? И смерти
Не буду я бояться, словно боги,
Блаженным стану здесь и в жизни новой?

                ПЕРИКЛ
Есть в таинствах особый смысл и тайна,
Да тайна остается, в ней вся прелесть,
Как в таинствах Эрота или мысли, -
В любви мы посвященные иль нет?
Иль в мысли, как Анаксагор? Как Фидий -
В искусствах? Так, и в Элевсине нечто,
Души коснувшись, дарит ей блаженство
Соединенья с высшим - с мирозданьем
Иль божеством; здесь вечность проступает,
И человек бессмертье ощущает
Воочию, возвеселясь, как боги.

                ЕВРИПИД
            (с недоверием)
Так, значит, стоит попытать нам счастья?

                АСПАСИЯ
Пройдя первоначальные ступени
Прошедшим летом, что ж теперь гадать?

                ЕВРИПИД
Есть в таинствах Эрота или Муз
Всегда отрада, даже через муки
Трудов и постиженья совершенства.
Но там-то, там не таинства ли Смерти
Нам явят, что познать я не спешу,
Как немощь старости с ее смиреньем.

               АСПАСИЯ
Тогда прощай, последняя надежда!

                ПЕРИКЛ
Но знанье - благо.

             АНАКСАГОР
                                  Высшее из благ,
Какого я в деньгах не вижу, то-то
И обнищал вконец, и, как светильник
Без масла, вспыхнувши в последний раз,
Плащом закрылся, чтоб сойти в аид,
Откуда нет возврата даже мистам.

                ПЕРИКЛ
Прости, учитель! Больше ты нужды
Не будешь знать ни в чем. В Афинах нищих
Давно ведь нет.

             АНАКСАГОР
                             А я вот умудрился
Впасть в нищету в дни высших озарений,
Как пилигрим, взошедший на вершины,
Где солнце лишь одна из тысяч звезд,
Земля же метеор, летящий в бездну.